Бухгалтер 3, или Не бейте незнакомца - Андрей Ильин

– Другие функции скорее всего тебе не понадобятся, – продолжил Василий психологическую обработку.

– Почему? – пискнуло с земли.

– Я тебя убью, – буднично сообщил Барабанщиков и сладко, с подвыванием, потянулся.

– За что же! Я даже не порезал вашу палатку! – сорвался на фальцет голос воришки.

– Поэтому ты жив до сих пор. До утра еще далеко, вот я и думаю.

– О чем, дорогой друг?

– Отрезать тебе яйца или вспороть живот и насыпать туда углей. А может, и то и другое? – зашипел страшный русский, внезапно оказавшийся над головой. Грабитель громко икнул, начал хватать ртом воздух, из горла послышался хрип.

Крепко привязанный, да еще и распятый, то есть полностью раскрытый человек быстро теряет самообладание. Все мы в минуту опасности стараемся сжаться в комок, это в нас от далеких предков, долюдей. У волков и собак поза покорности – брюхо вверх, лапы в стороны, голова откинута. Это означает – я в твоей власти и даже не думаю сопротивляться. У зверей такая поза все равно, что клятва вассала в верности сюзерену. Другое дело, если позу покорности заставляют принять силой. Зверь быстро впадает в панику. Мы тоже наполовину, а многие и больше, звери. Но человек усилием воли может сдерживать страх. И вот тут-то и надо эту волю сломить. Сделать это несложно. Стоит только красочно и эмоционально описать будущее состояние жертвы и проклятое воображение само нарисует страшную картинку. Все, плотина прорвана, поток черной паники захлестывает разум и на первый план входит самый главный инстинкт – самосохранения. Дальнейшие действия человека определяет только он.

Вот так и появляются трусы, предатели и изменники.

Над водой раздаются стоны, хрипы, придушенные крики. Грабитель так запаниковал, что Василию пришлось зажать ему рот, иначе вопли услышал бы весь Улан-Батор. Речной песок захрустел под могучей рукой, голова воришки погрузилась в землю. Когда тело начало содрогаться в агонии, Василий поспешно убрал руку. Несколько раз хлестнул по щекам, подул в лицо. Пленник слабо замычал, потом тоненько, словно обиженный щенок, заскулил.

– Нет, нет, не убивайте меня! Я не преступник, я всего лишь хотел украсть немного вещей, чтобы обменять их на еду. Я сделаю для вас все, что хотите, я стану вашим рабом, только не убивайте!

«Все, булочка испеклась. Можно кушать», – подумал Василий и мысленно похлопал себя по плечу. Первая и самая сложная часть задуманного плана получилась.

Ветки кустарника весело трещат в огне. Костер горит ярко, плотно, от пламени исходят волны тепла, от которого тело оживает, глаза блестят, в пузе урчит. Горящий костер и запах дыма всегда возбуждают аппетит. Ночной грабитель сидит с подветренной стороны, чтобы дым глаза не ел, в руках килограммовая банка китайской тушенки с рисом и ложка, шляпа на затылке. Челюсти работают, как комбайн в уборочную страду – с полной отдачей и максимальной производительностью. Ложка скребет по дну, в блестящих от костра глазах появляется сожаление. Барабанщиков сидит рядом, рассматривает нож грабителя. На вид никакой, самый обыкновенный, но лезвие сделано из лучшей стали, отточено так, что можно бриться. Василий убирает клинок в кожаный чехол, сует в карман.

– Зачем тебе такой острый нож? – спрашивает он.

– Без него никак. Мы же пожиратели мяса, – отвечает с набитым ртом бывший пленник.

– Мы – это кто? Тайная организация мясоедов? – удивляется Барабанщиков.

– Сейчас… объясню … – бубнит собеседник.

Монголы – это нация поедателей мяса во всех видах. Они мало употребляют хлеб, овощи, фрукты по той простой причине, что их мало. Ну откуда в голой степи, где живет большинство населения, возьмутся огурцы, помидоры и картошка? Конечно, можно засадить огороды, сады, построить теплицы. Собственно, с относительно недавних пор так и делается, в крупных городах можно купить почти любые овощи и фрукты если не местного производства, то привозные. Но менталитет монгола таков, что пищей он признает только мясо. Все остальное – фигня на постном масле, которое, кстати, монголы тоже не уважают. Настоящий степняк ест только мясо – вареное, жареное, соленое, наконец, просто сырое. А пьет кумыс и свежую кровь. Если когда нибудь вы встретите монгола и он скажет вам, что является убежденным вегетарианцем – не верьте. Это ненастоящий монгол, поддельный. Жизнь в степи, от рождения и до смерти, налагает свои особенности. Не просто убитое, а лишенное жизни по определенному ритуалу животное употребляется в пищу целиком. Источником витаминов служат печень, почки, селезенка, прочие внутренности и кости. Когда мозг извлечен, из костей делают вещи, используют в хозяйстве. У степняка ничего не пропадает даром, даже сухой навоз идет на растопку. Разумеется, при таком образе жизни главным инструментом является нож, а не мотыга. Пустая консервная банка падает на песок. Пленник тщательно облизывает ложку, прячет в карман. Лицо розовеет, в глазах появляется блеск, движения становятся более плавными, исчезает дерганье.

– Ты хорошо говоришь по-русски. Откуда знаешь? – спросил Василий.

– А его тут все знают. Ведь это ваши построили города и заводы. Тут русских было много. Потом пропали, сейчас опять начали возвращаться. Еще китайцы есть. Ух, гады! Ненавижу их.

– За что? – удивился Барабанщиков.

– Они захватчики. Русские никогда не дрались с монголами, наоборот, помогали и защищали. А китайцы нас обманом захватили. Они были оккупантами в прошлом веке. Русские солдаты их прогнали. Теперь вот опять появляются, к медным рудникам присматриваются. Ты знаешь, что половина нашей страны до сих пор оккупирована Китаем? Они так и называют ее – Внутренняя Монголия. Ничего, когда нибудь мы окончательно освободим родину, а всех китайцев сбросим в море!

Видно, что пленник не на шутку разозлился, говорит быстро, проглатывая окончания, жестикуляция резкая, руки мечутся над костром, как у шамана.

– Экий ты кровожадный … – вздохнул Василий. – Ладно, ваши дела. Тебя как зовут-то, дядя?

– Миша. По-нашему мое имя звучит не так, а по-русски будет Миша.

– А меня Василий. Слушай, Миша, видно, что ты человек образованный. Как ты стал бродягой?

– Э-э… долго рассказывать, – замахал руками пленник. – Ты о нашей революции слышал?

– О цветной? Конечно. Эту заразу и к нам хотели запустить, да не позволили. Украина, Грузия – там удалось гадам прийти к власти. Еще где-то – уже не помню – выводили лохов на улицы, но не вышло.

Пленник нахмурился, недовольно засопел.

– Почему лохов? Если народ простой, думаешь, он дурак?

Василий молча развел руки, улыбнулся.

– Люди верили. Они думали, что вот, появились новые политики, честные и неподкупные, которые хотят правды. И я им поверил, – грустно произнес пленник по имени Миша.

– Коммунисты тоже обещали правду, когда в семнадцатом году пришли к власти. А что получилось? Ладно. Миш, а ты не задумывался, откуда деньги у этих политиков? Ведь на любую революцию нужно много денег.

– Нам сказали, что были пожертвования богатых людей.

– Меценаты значит… Ты мне поверишь, если я скажу, что точно знаю, кому, сколько и от кого поступали деньги на цветные революции в Украине, Грузии, Киргизии и у вас, в Монголии?

– Откуда ты можешь такое знать?

– Ну, я ж бухгалтер по профессии. Но ты не рассказал о себе, – перевел разговор Василий на другую тему.

– Да что рассказывать… Был учителем. Когда началась эта революция, записался в партию демократов. Участвовал в шествиях, митингах, был среди тех, кто штурмовал дом правительства.

Василий мотнул головой в сторону площади, Миша кивнул.

– Да, тот самый. Потом… потом меня арестовали, продержали месяц в тюрьме. Когда вышел, жена выгнала из квартиры, с работы тоже турнули. С тех пор бродяжничаю.

– А почему не посадили за участие в массовых беспорядках?

– Договорился, – махнул рукой Миша.

– Понятно, – кивнул Василий.

Такова судьба почти всех обманутых, что верили и боролись за то, чтобы негодяй стал президентом. Если старая власть побеждает, арестованные «революционеры» пишут доносы на всех, кого знают, потом дают подписку о сотрудничестве. За это их отпускают. Если упирается, не хочет доносить, то сажают лет на десять за участие в погромах на основании свидетельских показаний, то есть тех же самых доносов, только написанных «товарищами по партии»… нет, суд гуманно дает год или два, но администрация исправительного учреждения может ходатайствовать перед судом о продлении срока за «плохое поведение». Вот так и получается десять лет и более. Ну, а если «революция» побеждает, тогда другая беда. Начинается грызня между «борцами» за портфели. И опять те же доносы, разоблачения в прессе, журналистские расследования. Это возня политкорректно называется «протест против невостребованности кадрового потенциала революции», во как! Сотрудники спецслужб просто пот с лица не успевают вытирать, работают день и ночь, не покладая рук. Ведь столько грязи стекается в их конторы, разбросанные по всей стране. Всю эту вонючую жижу надо отфильтровать, классифицировать, расфасовать и сложить в архив. Неизвестно, кто вскарабкается на властный олимп через несколько лет. Поди угадай, какая грязь понадобится в будущем? Так что надо хранить все.